Как и его инспектор Морс, Колин Декстер живет в северном Оксфорде – в верхнем конце Бэнбери-роуд, в квартале Саммертаун. Заходя в тамошний супермаркет, всерьез рискуешь в очереди к кассам оказаться по соседству с каким-нибудь бывшим министром или нобелевским лауреатом. В северном Оксфорде живут писатели Джон Фентон, Крейг Рейн, Джон Бейли, ученые и корифеи СМИ вроде Ричарда Докинза, Роджера Баннистера и Десмонда Морриса, за виллой которого («Саннисайд») когда-то располагался викторианский садовый домик, тот самый, где сэр Джеймс Мюррей работал над составлением «Оксфордского словаря английского языка».

В бесчисленных академических мемуарах упоминается эта легендарная Донландия. Литературные комментарии к ней можно обнаружить в ностальгически-иронических стихотворениях Джона Бетджемена и в романе Барбары Пим «Крэмптон Ходнет», предлагающем заглянуть во внутреннюю жизнь квартала и его обитателей, довоенной верхушки среднего класса. «Белбраутон-роуд костиста, и вдруг рассыпается брызгами / Соцветий сливы и форсайтии прямо по пути / …А там, где когда-то паслись коровы, / Беззаботные дети резвятся на ветвях старых яблонь» – так это описано Джоном Бетджеменом в «Майской песне северному Оксфорду». По этим улицам вместе с детьми высокомерных донов ходили в школу Т. Э. Лоуренс, Кеннет Грэм, Антония Фрэзер и Лоуренс Оливье. Эта часть города принадлежит умным малышам, рождая фантазии о хоббитах в описании Дж. Р. Р. Толкиена, некоторое время обитавшего среди них в доме № 20 по Нортмур-роуд. Если бы на каждый фасад вешали таблички «Здесь жил такой-то» и «Здесь умер такой-то», то самих домов за ними было бы не разглядеть. А так наш взгляд готов к восприятию архитектурных шедевров самого викторианского из всех английских предместьев.

Северный Оксфорд растянулся почти на три километра вдоль улиц Бэнбери-роуд и Вудсток-роуд между кварталами Сент-Джайлз и Саммертаун. Большая часть его территории принадлежит Сент-Джонс-колледжу, который в середине xix века начал превращать свои поля в стройплощадки, оказавшиеся золотым дном.

Самый старый жилой квартал в северном Оксфорде, Парктаун, был спроектирован Сэмюэлем Липскомбом Секхэмом в 1853–1855 годах: два серпа, овальный парк между ними, на востоке еще один серп в виде парковой террасы, а посередине – одинокие виллы с просторными садами. Переходы от стоящих рядами городских домов к утопающим в зелени виллам помогают создать общность и чувство единства, ощущение жизни в городе и на природе; уже тогда это был участок rus in urbe (сельский элемент в городе), предвестник городского Садового движения. В последующие десятилетия выросли дома и на соседних улицах: викторианская высокая готика Норхэмроуд и Норхэм-гарден, Крик-роуд, Кентербери-роуд, Бодуэллроуд и Сент-Маргаретс-роуд. Южный участок Бэнбери-роуд – вот самый сокровенный, настоящий северный Оксфорд. При этом он никогда не был чисто академическим районом.

Винодел, адвокат, два аптекаря и фотограф построили первые виллы в Парк-тауне. Доны пришли позднее: тогда они еще жили в колледжах, более или менее соблюдая обет безбрачия. Лишь после 1877 года, когда брачный запрет для членов колледжей был, наконец, снят, встал вопрос о жилье: квартирах неподалеку от колледжей, виллах для больших семей с многочисленной прислугой: садовниками, поварами, нянями и горничными. Джону Бетджемену эти виллы напоминали дома священников, «рассчитанные на монахов-вольноотпущенников». В них обитали профессора и клирики, вышедшие на пенсию доны или их вдовы – поздневикторианский анклав академической семейной и частной жизни, у границ которого разместились также теологические семинарии и первые женские колледжи. Новый Иерусалим – так в шутку называли тогда северный Оксфорд.

Уже глубоко в xx веке этому району отдавали предпочтение те, кто избрал своим образом жизни «простую жизнь и высокий образ мыслей». Северо-оксфордский стиль подразумевал любовь к вельветовым брюкам, серой фланели, шерстяным фуфайкам цвета морской волны и туфлям на толстой подошве от Ducker’s in the Turl. Комнаты оклеены обоями по рисункам Морриса, моду на которые завел в Оксфорде Уолтер Патер. По воскресеньям окрестные жители посещали Phil and Jim – англиканскую воскресную службу в церкви Св. Филипа и Св. Иакова на Вудсток-роуд, где в 1860–1866 годах Джордж Эдмунд Стрит построил для быстро растущей паствы новую приходскую церковь, не менее амбициозную, чем весь район – со стрельчатыми окнами и круглыми колоннами из полированного розового гранита. Своих детей, едва им исполнялось три года, здешние обитатели отправляли в знаменитую школу Дрэгон-скул, потом в Хай-скул на Белбраутон-роуд, высшую школу для девочек, а мальчиков – в Саммертаун, в школу Св. Эдварда.

Традиции северного Оксфорда… В чем они состоят помимо званых обедов? В первую очередь как проводить каникулы: весной – в Корнуолл, летом – в Дордонь. Не зря же знаменитый французский повар Раймон Блан в 1977 году построил в Саммертауне свой первый ресторан для гурманов Quat’s Saisons, втиснув его между офисом Oxfam и бутиком дамского белья.

По северному Оксфорду можно бродить как по музею викторианской архитектуры на открытом воздухе. Здесь представлены почти все ее стили: от неоренессанса до эдвардианского и неогеоргианского направлений. В 1860-е годы, потеснив ранние итальянизированные виллы с лепными фасадами, лидирующее положение в Парк-тауне заняла неоготика – светлый и желтый кирпич. После 1880 года в моду вошел стиль королевы Анны и красный кирпич, бросающий вызов бледному котсуолдскому камню средневекового города. Здесь все еще можно прочувствовать и оценить орнаментальную фантазию викторианцев, их любовь к историческим переодеваниям. А сады, пока не ставшие парковками, распространяют аромат лилий, пестрят анютиными глазками и золотистыми кистями бобовника.

Долгое время викторианскую архитектуру отвергали, и северный Оксфорд в те времена оставался золотой жилой для всякого рода любителей модернизации и спекулянтов земельными участками. И в том, что, несмотря на небольшие потери, этот район все же сохранился практически в первозданном виде, немалая заслуга Джона Бетджемена, предсказавшего викторианское возрождение. Он весьма способствовал провозглашению северного Оксфорда заповедной территорией, что и произошло в 1968 году. В большие семейные виллы среднего класса на Бэнбери-роуд и вокруг нее давно въехали всевозможные офисы и институты, все больше и больше языковых курсов открывают здесь свои школы. Сегодня в северном Оксфорде живет немало лондонцев – бизнесмены, именитые врачи, представители рекламного и медиабизнеса – ведь такой адрес предполагает определенный уровень цен на недвижимость. Виллы Секхэма в Парк-тауне сегодня стоят около двух миллионов евро – серьезные деньги, недоступные для большинства донов. Пока еще может себе позволить дом на Линтон-роуд Его Преосвященство Ричард Харрис – все-таки он оксфордский епископ со связями в высших кругах.

В 1999 году в Оксфорде открылся новый музей. Режим его работы не менее эксклюзивен, чем место расположения: это Музей Пастернака в Парк-тауне, открытый для посещений на два часа каждое первое воскресенье месяца и то лишь по предварительной договоренности. Дом Леонида Пастернака, художника из Одессы (чей сын, поэт Борис Пастернак, еще более известен), который после Октябрьской революции оставил родину и в 1921 году переехал в Берлин, как и Набоков. А в 1938 году, когда евреям жить там сделалось невозможно, перебрался в Англию, где семь лет спустя умер в своем доме в Парк-тауне, в первой слева от входа комнате.